Брайд был одним из операторов беспроволочного телеграфа
на «Титанике». Объявленный «непотопляемым», «Титаник»рас-
полагал спасательными шлюпками только на 1178 человек. Всего
же в своем первом плавании он перевозил 2224 человека, включая
экипаж. Столкновение лайнера с айсбергом в Атлантике оборвало
1513 жизней.
С кормы доносились звуки оркестра, не знаю, что они играли.
Когда заиграли «Осень», я пошел туда, где видел разборную
шлюпку на шлюпочной палубе. К моему удивлению, шлюпка
все еще была там, и люди пытались ее сдвинуть. Надо думать, в
этой толпе не было ни одного моряка. Им было этого не сделать.
Я подошел к ним и только протянул руку, как большая
волна обрушилась на палубу. Волна потащила шлюпку. Я схватился
за уключину, и меня потащило тоже. Когда я опомнился,
то был уже в шлюпке. Но это еще не все. Я-то был в шлюпке, но
шлюпка была вверх дном, и я был под нею. Я осознал, что промок
насквозь, и что как бы то ни было, дышать я все равно не
могу, потому что нахожусь под водой. Я понял, что нужно выбираться,
и стал дергать руками и ногами. Не знаю, как мне удалось
выбраться из-под шлюпки, но в последний миг я почувствовал,
что дышу. Всюду вокруг меня были люди, сотни людей.
Море усеяно ими, все благодаря спасательным поясам.
Понятно было, что нужно отплывать подальше от корабля. Сам
корабль смотрелся очень красиво. Из трубы вырывались искры
и дым. Должен был случиться взрыв, но мы ничего не слышали.

Только видели большой поток искр. Корабль постепенно переворачивался
на нос, как ныряющая утка. У меня в голове вертелась
единственная мысль — отплыть подальше, чтобы не утащило
за кораблем в глубину. Оркестр все еще играл. Видимо,
все потонут... Опять играли «Осень». Я стал грести изо всех сил.
До корабля было, наверное, футов 150, когда «Титаник» встал
на нос, кормовая часть повисла в воздухе, потом он начал погружаться
— медленно.
Когда последние волны сомкнулись над рулем, не чувствовалось
ни малейшего водоворота. Насколько же медленно он
погружался! Через какое-то время я почувствовал, что тону.
Было очень холодно. Я увидел шлюпку на некотором расстоянии
от себя и приложил все силы, чтобы добраться до нее. Это
была нелегкая задача. Мои силы уже иссякли, когда со шлюпки
протянулась рука и втащила меня внутрь. Шлюпка была та самая,
разборная. На ней сидело сколько-то народу. Нашлось даже
место для меня, и я примостился с края. Я лежал и не думал о
том, что произошло. Кто-то сидел на моих ногах. Их зажало досками,
и было очень больно, но не хватало духу попросить человека
подвинуться. Вокруг творился настоящий ужас — люди
плавали и тонули в ледяной воде.
Я продолжал лежать, забыв о вывернутых ногах. Другие были
рядом. Никто не подавал им руки. Перевернутая шлюпка и так
уже набрала больше людей, чем могла удержать, и теперь начала
тонуть. Сначала самые большие волны плескали мне на одежду,
потом стали накрывать с головой. Приходилось дышать, когда
появлялась возможность. Так мы плавали на нашей шлюпке, я
все искал глазами огни корабля, а кто-то сказал: «Может, всем
стоит помолиться?» Человек, предложивший это, спросил, какой
мы веры. Каждый назвал свою: один был католиком, другой
методистом, третий пресвитерианином. Мы решили, что самой
близкой для всех молитвой будет «Отче наш». Мы стали читать
ее хором под предводительством того, кто предложил молиться.
Какие-то замечательные люди нас спасли. Это была подплывшая
шлюпка. Она была полна, но все же они подплыли к нам и
перегрузили нас к себе.