Томпсон до войны был батраком.
Мы добрались до Дарданелл и увидели палящие пушки и
услышали ружейный огонь. Наш корабль «Ривер Клайд» швырнуло
прямо на берег. В борту прорезали дыру и сделали маленькие
сходни, так что мы могли выходить прямо на сушу. Мы сидели
там — на Геллеспонте! — и ждали возможности выбраться
на свет. Первое, что мы увидели, — большие разбитые турецкие
пушки, второе — большой шатер. У него был такой вид, что думалось
не о турецких пушках, а о деревенской ярмарке. Другие
думали так же, потому что мы все бросились к нему, как дети к
цирку, когда видят, что тот приехал. Мы развязали полог и ринулись
внутрь. Он был полон трупов. Мертвые англичане, ряд
за рядом, с широко открытыми глазами. Мы сразу замолчали.
Я раньше никогда не видел мертвецов, а теперь передо мною их
было две или три сотни. Наш первый испуг. Никто об этом старается
не вспоминать. Я был потрясен. Я вспоминал о Саффол-
ке, который теперь казался мне счастливым местом.
Днем позже мы прошли по открытой местности около мили
и половину линии фронта. Это было невероятно. Мы здесь, на
войне! Место, до которого мы дошли, называлось «мертвой землей
», потому что там враги не могли нас видеть. Мы залегли в
квадратные окопы, я лежал за Джеймсом Сирсом из деревни.
Ему было около тридцати, и он был женат. В тот вечер он все
интересовался мертвой землей и расспрашивал про наших друзей,
которые прибыли с месяц назад.

— Как Эрни Тейлор?
— Эрни? Убит.
— Тебе встречался Альберт Патерностер?
— Альберт? Убит.
Мы узнали, что триста убиты, зато семьсот остались, и это не
так плохо. Так мы поняли, насколько ничтожны здесь наши
жизни.
В ту ночь я стоял в карауле. Парень по имени Скотт рассказал
мне, что я должен только на секунду приподнимать голову,
но в эту секунду я должен осмотреться так хорошо, как только
можно. В карауле был каждый третий в траншее. На следующую
ночь нам нужно было перебраться к третьей линии окопов,
мы слышали, что турки будут наступать, а мы должны их поддерживать.
Но когда мы добрались до хода сообщения, он оказался
так набит мертвецами, что там едва можно было передвигаться.
Лица у них были совершенно черные, и турка от англичанина
было не отличить. Ужаснее всего была вонь, и вскоре всех
живых мутило от мертвых. В ту ночь я снова караулил. Как и раньше,
по траншее рассчитались: первый, второй, караул, первый,
второй, караул. Соседнего караульного я хорошо знал. Помню,
как в Саффолке он пел лошадям, когда ходил за плугом. А теперь
он упал на спину с отчаянным криком и удивленно глядя в небеса
— совсем мертвый. По крайней мере, это быстро, подумалось
мне. 4 июня мы взяли высоту, захватили турецкие траншеи
и отбили контратаку. Это называлось 13-й высотой. На следующий
день нам было сказано отдыхать три часа, но не больше
чем через полчаса отдыха полк стал отходить. Турки вернулись
и отвоевали свои траншеи. 6 июня убили моего любимого офицера,
а нас порезали без счета, но нам снова удалось отбить 13-ю
высоту. Нас встретили суматоха, резня и люди без ружей, которые
кричали: «Аллах! Аллах!», так на турецком языке величают
Бога. Из шестидесяти человек, с которыми я уехал на войну из
Гарвича, оставались только трое.
Нас бросили на похоронные работы. Мы заталкивали мертвецов
в окопы, но разные части тел оставались торчать, как у
плохо укрытых людей в постели. Хуже всего было с руками —
они норовили вылезти из песка, указывая, прося, даже помахи-

вая! Одну такую мы пожимали всякий раз, когда проходили
мимо, и вежливо говорили: «Доброе утро!» Это все делали. Дно
траншеи пружинило, как матрац, из-за мертвецов под ним. По
ночам, когда вонь была хуже всего, мы завязывали крепом носы
и рты. Этот креп нам выдавали, чтобы защититься в случае газовой
атаки. Мухи нападали на траншеи по ночам и набивались
плотно, как движущаяся ткань. Мы убивали их миллионами,
пришлепывая саперными лопатками к стенкам окопов, но на
следующую ночь было только хуже. Мы все завшивели и не могли
остановить понос, потому что подхватили дизентерию. Мы
все время были мокрые, но не от страха, а от грязи.
В итоге уцелевшие остатки союзных войск были эвакуированы
из Галлиполи в декабре 1915 года; в Турции полегли 46 ООО человек.
С провалом Галлипольской операции фокус войны переместился
обратно на Западный фронт, созрели такие идефикс, как
окопные рейды, сплошное бомбометание и «большие толчки».