Полагаю, Вам захочется услышать рассказ о том, как я ездила
в Саутгемптон проводить нашу дорогую королеву из Осбор-
на в Портсмут.
Я отправилась на судне «Скот», который принял на борт обе
палаты парламента. Мы отчалили и заняли положение между
последним британским и первым иностранным военным кораблем,
на южной стороне двойного строя, через который должна
проходить процессия. Стоял восхитительный солнечный день,
небеса лучились нежной синевой. Вскоре через строй прошел
черный миноносец, сигналя о том, что «Альберта» покидает Ос-
борн, и с каждого корабля, будь то английский или иностранный,
выстрелила сигнальная пушка, после чего все орудия замолчали
на час, пока процессия нас не достигла. Солнце, а было три пополудни,
начало садиться, в небе разлилось волшебное розовое золото,
пушечный дым медленно поднимался в небо, пока не образовал
над Хэсларом длинную дымную гирлянду того же оттенка,
что и пурпурная драпировка, заказанная королем.
Затем вдоль строя медленно скользнули восемь темных силуэтов
— миноносцы, а за ними — белая «Альберта», казавшаяся
маленькой и беззащитной рядом с громадами боевых кораблей.
Нам были видны неподвижные фигуры, стоящие вокруг
белого покрова с короной, скипетром и державой, которым был
укрыт гроб. Медленно и торжественно двигалась «Альберта» по
спокойной голубой воде в сопровождении трех других судов, и
перехватывало горло, и замирало сердце, когда память возвращалась
к триумфальному появлению того же корабля на параде

в честь последнего юбилея королевы. Медленно и молчаливо
кортеж перемещался под ежеминутное буханье пушек до самого
Портсмута. Зрелище волшебное и очень впечатляющее, в нем
красота и умиротворение и неизбывная грусть.
Потом, 2 февраля, в субботу, процессия прошла через Лондон,
Вы можете подробно прочитать об этом в газетах.
Молли, Дороти, леди Денбай и я смотрели из Букингемско-
го дворца, и видно было очень хорошо. Народ застыл в почтительном
молчании, король Португалии сказал Денбаю, что в
Гайд-парке собралась толпа едва ли не полмили глубиной. Только
одно омрачало светлую грусть — упряжь лошадей кремовой
масти, запряженных в орудийный лафет с гробом: алый и золото
резали глаз. Поведение нашего нового короля в его благородной
печали поистине поразительное. Уж конечно, люди чаще
всего смотрели на него, на гроб с белым покровом и регалиями
и на кайзера. Медленный торжественный марш моряков с оружием
стволами книзу очень меня тронул, хотя я и не могу сравнить
его с тем, что был в прошлом году в Дублине, когда морской
контингент шел мимо королевы, печатая шаг и вскинув подбородки.
Из толпы не слышалось ни звука, гроб словно окутывало вселенское
молчание.
Когда все закончилось, мы немного подождали, пока разойдется
народ, потом попытались добраться до Конститьюшн-Хилл и
Сент-Джеймса — безуспешно, поэтому поехали по Гровнор-
Плейс, но обнаружили, что у больницы Св. Георгия улица перекрыта
кавалерией. Тогда отправились на Альберт-Гейт через
Белгрейвию, но там увидели толпу, идущую столь плотным потоком,
что нам пришлось отступить на лестницу французского
посольства и прождать час. Только после этого с большими
трудностями добрались мы до парка и до дома.
Виктория правила почти 64 года. Ей наследовал старший сын,
который был коронован как Эдуард Седьмой, но для семьи он был
«Там-там», а для политических соперников — «старым добрым
Тедди». Его правление (1901-1910) совпало с переходом от либе-

рализма свободного предпринимательства клиберализму «интервенционному
». В частности, либеральное правительство провело
целый пакет социальных законов: бесплатное школьное питание,
пенсия по старости, биржи труда, национальное страхование;
так складывалось будущее государство всеобщего благосостояния.
Разумеется, творцы этих реформ преследовали не вполне
альтруистические цели. Реформы призваны были обеспечить
поддержку новой, лейбористской партии, основанной в 1900 году,
и отчасти утихомирить становившиеся все более воинственными
профсоюзы, численность состава которых возросла между
1910 и 1913 годами на две трети. Впрочем, в позднеэдвардианской
Англии недовольством рабочих социальный протест не ограничивался.