Отравив жену экзотическим ядом гиосцином, Криппен пытался
сбежать в Канаду на борту лайнера «Монтроз». Но бегство
не удалось — Криппен и его любовница Этель Ле Нев, переодетая
мальчиком, стали первыми в мире людьми, пойманными с помощью
беспроволочного телеграфа.
Кенделл — капитан лайнера «Монтроз».
«Монтроз» стоял в порту Антверпена, когда я прочитал в
«Континентал дейли мэйл», что отдан приказ об аресте Криппена
и Ле Нев. Сообщалось, что их выследили в брюссельской гостинице,
но они опять скрылись.
Вскоре после отплытия в Квебек я походя взглянул в иллюминатор
своей каюты и увидел возле спасательной шлюпки двух
человек. Один стискивал руку другого. Я прошелся по палубе и
вступил в разговор со старшим. Я отметил, что на переносице у
него отметина от очков, что он недавно сбрил усы и теперь отращивает
бороду. Молодой был очень замкнут, но я отметил его
кашель.
«Да, — сказал старший, — у моего мальчика слабая грудь, и я
везу его в Калифорнию, на поправку здоровья».
Я вернулся в свою каюту и заново просмотрел «Дейли мэйл».
Изучил описание и фотографии, предоставленные Скотланд-
Ярдом. Криппену было пятьдесят лет, рост 5 футов и 4 дюйма,
он носил очки и усы, цвет лица бледный. Тогда я сверился со
списком пассажиров, и установил, что эти двое путешествовали,
как «мистер Робинсон и сын». Я пригласил их отобедать за
моим столом.

Когда позвонили к ланчу, я дождался, пока горизонт не очистится,
затем незаметно проскользнул в каюту Робинсонов. Там
я заметил две вещи: фетровая шляпа мальчика надета на болванку,
чтобы придать ей форму, а еще — он пользовался таким
предметом женского туалета, как салфетка для лица. Этого мне
было достаточно. Я вышел в обеденный зал и стал внимательно
следить за пассажирами. Манеры мальчика за столом были крайне
женственными. Позже, когда они шли по залу, я обратился к
ним со спины: «Господин Робинсон!» Мне пришлось прокричать
имя несколько раз, прежде чем этот человек обернулся и
сказал: «Простите, капитан, я вас не услышал — от холодного
ветра я глохну».
На протяжении следующих двух дней наше знакомство развивалось.
Господин Робинсон был олицетворением обходительности
и хороших манер, к тому же не курильщик. Ночью он выходил
на палубу и гулял один. Однажды ветер приподнял полы
его пальто, и я увидел у него в кармане револьвер. После этого я
тоже стал носить револьвер, и мы частенько попивали чай в моей
каюте, обсуждая книгу Эдгара Уоллеса «Четверо настоящих мужчин
» — роман о расследовании убийства, который «Робинсон»
тоже читал. Когда эту подробность телеграфировали в Лондон
и напечатали, имя Эдгара Уоллеса оказалось у всех на устах —
в Англии все были просто без ума от дела Криппена.
Итак, я добрался до телеграфа. На третий день плавания я
продиктовал телеграфисту послание в Ливерпуль: «130 миль к
западу от мыса Лизард... Сильно подозреваю, что Криппен, убийца,
бежавший из Лондона, с сопровождающей — среди пассажиров...
Сопровождающая одета мальчиком, по голосу, манерам и
сложению, несомненно, девушка».
Помню, как мистер «Робинсон» сидел на палубе в кресле и,
глядя на телеграфные антенны и слушая треск передатчика с
искровым генератором, заметил, что это удивительное изобретение.
Я отправил еще несколько депеш, но наш слабенький передатчик
скоро вышел из зоны досягаемости. Другие корабли мы
могли слышать на огромных расстояниях, но можете представить
себе мой восторг, когда телеграфист принес мне перехваченное
сообщение от одной лондонской газеты ее представителю на

борту лайнера «Лорентик» компании «Уайт стар», который тоже
пересекал Атлантику в западном направлении. Сообщение гласило:
«Чем занят инспектор Дью? Посылал ли он или получал
телеграммы? Рисуется перед пассажирами? Вовлечены ли пассажиры
в охоту? Отвечайте».
Это для меня был верный знак того, что по моему донесению
в Ливерпуль инспектор Дью сел на первое же судно — «Лорентик
». С его скоростью оно должно было достичь побережья
Ньюфаундленда раньше нас. Я надеялся, что если на «Лоренти-
ке» будут для меня новости, мне их оставят на стоянке на Бель-
Айленде, и я получу их, как только доберусь до этой точки по
пути в Канаду.
Новости были такими: «Взойдем на борт в Фазер-Пойнте...
Строго конфиденциально... От инспектора Дью, Скотланд-Ярд,
с борта "Лорентика"».
Я ответил: «Приду в Фазер-Пойнт завтра, в 6 утра... Советую
подойти на маленькой лоцманской лодке, переоденьтесь лоцманом...
»
Ответ приняли. Последняя ночь была тоскливой и беспокойной,
звук нашей туманной сирены каждые несколько минут добавлял
уныния. Время тянулось невыносимо, я вышагивал по
мостику. То и дело я видел мистера «Робинсона», бродящего по
палубе. Я предложил ему подняться пораньше, чтобы посмотреть,
как в Фазер-Пойнте прибудут «лоцманы» по реке Святого
Лаврентия. Когда же те прибыли, то сразу прошли ко мне в каюту.
Я послал за «Робинсоном». Когда он вошел, я стоял с детективом
напротив двери, револьвер был у меня в кармане. Когда
он вошел, я сказал: «Позвольте вас представить».
«Робинсон» протянул руку, детектив взял ее, в то же время
сняв фуражку лоцмана, и сказал: «Доброе утро, доктор Крип-
пен. Не знаете меня? Я инспектор Дью из Скотланд-Ярда».
Криппен задрожал, пораженный таким сюрпризом. Потом
произнес: «Слава Богу, все кончилось. Слишком велико напряжение,
я уже не в силах это выносить».
Криппена повесили в тюрьме Пентонвилль. Ле Нев, осужденную
за соучастие в убийстве, помиловали.